Фрагмент из блога Юлии Чернявиной на snob.ru:

Мне 30 лет и вешу я мучительных 45 килограмм. Каждое утро я заботливо оборачиваю их полиэтиленом (мешки для мусора подойдут), надеваю теплые свитер и брюки и иду на пробежку. Если не обернуть и не надеть, то от дистанции в три километра, взятой одним махом, не будет никакого толку. Тело, задрюченное многолетними ежедневными тренировками, не отдаст отложенные с вечера килограммы. Хорошо было в Турции и Египте – 40-градусная жара хирургическим скальпелем вскрывала кожу, и тело через 20 минут становилось тонким, звонким и пронзительным. Неплохо было и во Владивостоке – одна почти вертикальная сопка обеспечивала головокружительные судороги, предсмертный хрип, горловое сердцебиение и внутренний вопль «я так больше не могу». Это спасало от верной смерти идущих навстречу пацанов, дружелюбно вопрошавших «ну, что, динамо, бежит?». Как же, как же не хватало мне хваленой американской биты или самурайского меча для достойного ответа на этот вопрос.

http://www.snob.ru/i/indoc/ba/subscriber_330578.jpg

После пробежки я еще 40 минут занимаюсь дома - даже летом наглухо закрыв окна и включив духовку или обогреватель. Иногда во время какого-нибудь сто пятого прыжка или двадцатого отжимания меня настигает пугливая мысль, что через восемь-десять часов нужно будет это все повторить. Потому что потением в пакетах я занимаюсь утром и вечером - перед работой и после. Работа между двумя тренировками физически необходима, чтобы не налопаться – идеально чашка кофе между вторым интервью и пятым пресс-релизом. Голод дает состояние собранности и стремительности, увеличивает скорость принятия решений и динамику передвижения, а съеденное (даже одинокое печеньице) погружает в спячку и вызывает пораженческие настроения по типу: а зачем вообще жить. Правда, от голода мысли путаются и одна на другую налезают, сосредоточиться на одном предмете больше 15 минут невозможно и требуется много сил, чтобы как-то упорядочить ментальный хаос. В этом состоянии я социально опасна и человек, положивший рядом со мной руку, рискует, что в ней окажутся мои зубы.

Тотальное и перманентное голодание я честно не всегда выдерживаю. Глаза вдруг с удивлением обнаруживают, что руки как-то сами собой запихивают в рот еду, совершенно игнорируя вопли мозга: «тревога!». Психологи такое состояние называют диссоциированным: левое и правое полушария головного мозга перестают взаимодействовать. Расплата за такую слабость приходит во время второй пробежки. Как ни гонит хозяин-мозг собаку-тело по улицам Москвы, она едва перебирает лапами, потому что полный желудок медленно, но верно вытесняет сердце из грудной клетки. (Из пункта А в пункт Б вышел спутник с рюкзаком за плечами. Вопрос, как каждый лишний килограмм, положенный в рюкзак, повлияет на скорость его перемещения?)

В такие моменты я гневно вопрошаю небо: за что? И некую философскую базу под концепцию жизни белки в колесе я время от времени подвожу. Сначала меня прельщала идея Сверхчеловека Ницше, который тренировкой воли и духа может достичь невиданных высот в физическом развитии. Я бегала при температуре 39 градусов тела и при минус 28 погоды, бегала во время болезни и после двух суток голодания, бегала с подвернутыми щиколотками и растянутыми связками, на следующий день после госпитализации с диагнозом острый пиелонефрит и после зашивания макушки. Авторитетно заявляю: немедленно умереть хочется только первые 10 минут, потом мозг впрыскивает естественные анаболики и прибегаешь практически здоровой. Сейчас я болею редко и не больше одного дня.

Пробежки меняют отношение к действительности: мало что в жизни может меня расстроить. В ситуации, когда люди плачут, кричат, матерятся, выясняют отношения, я просто пожимаю плечами. Кинезиологи говорят, что стресс, не вышедший сразу, оседает в теле. Пробежки выводят любой стресс одним махом. Через две-три минуты интенсивного перебирания ногами вселенская катастрофа оказывается досадной мелочью, стены, закрывающие проход к цели, растворяются и понимание, что если люди как-то поступают, то они имеют на это свои причины и полное право, примиряет с действительностью. Пустое тело и разгруженный мозг являются хорошими проводниками, поэтому сами собой приходят ответы на вопросы, интонации облекаются в слова, статьи пишутся на одном дыхании и желания, только скользнувшие по грани сознания, мгновенно исполняются. Интенсивная пробежка после суточного голодания вызывает в голове локальные взрывы, похожие на религиозный экстаз, сильный оргазм или алкогольное опьянение («Девушка, а что вы сейчас пили? Я хочу, чтобы у моей жены также язык заплетался. – Пила я два дня назад, просто с тех пор я ничего не ела). Поэтому пробежки давно вытеснили из моей жизни мужчин, алкоголь, прочие удовольствия жизни и, возможно, саму жизнь.