Инна

Изоляция. Вот ключевое слово моей жизни в ее первой половине. Не надо рассказывать сказки о том, что это мои личностные особенности, и есть счастливые общительные толстячки. Есть. Взрослые. До определенного веса. Но когда в 5 лет тебя не берут играть в мяч и кататься на качелях, потому что ты толстая, в 10 лет отказываются сидеть с тобой за одной партой по этой же причине, в 14 лет на переменке предлагают открыть в классе жиркомбинат, - сложно вырасти незакомплексованной, общительной и жизнерадостной. В детских коллективах нравы жесткие, сломать там могут не только толстушку. Меня спасало только то, что я была отличницей, дававшей всем списывать. Человеком, хотя и не совсем полноценным, почувствовала себя только в университете. Это было первое место, где надо мной не смеялись. Там у меня появились первые подружки. Но я все равно была в изоляции, когда девчонки шли на дискотеку, в бассейн, на свидания, в поход, ехали в стройотряд… Да страшно много вещей, само существование которых меня изолировало. Представить их может только девушка, вес которой в юные годы превышал 150 килограммов. Да что там… Я до сих пор вижу во сне школьный скверик, в котором курили мальчишки-старшеклассники. По дорожке иду я, толстая девочка лет 12. И они гогочут, только завидев меня, и обзывают словами, которые на бумагу положить неприлично, догоняют и бьют ногами по заднице. Так было в жизни бесчисленное количество раз, и память об этом в моих снах. Я жила вопреки. Вопреки всему я не озлобилась и осталась хохотушкой. Это счастье. Хорошо, что с ранних лет нашла способ уходить в другой мир – книги, позже музыка. Еще один способ изоляции и ухода из реальной жизни.
Вчера была в театре. Спектакль о любви юной хиппи и слепого юноши-музыканта. В одном из диалогов слепой юноша упрекает мать, что та всегда стыдилась его и относилась, как к прокаженному.
Параллели очевидны. Слепота, сверхожирение, проказа – естественные и чрезвычайно сильные факторы изоляции. Выйти из этой изоляции и наладить коммуникации с внешним миром – сверхзадача. Выйти из изоляции и постараться не уйти в жалость к себе, не поддаться своему мнимому бессилию.
Я похудела. Объективных причин чувствовать себя в изоляции нет. Но проходя мимо зеркала, я ожидаю там увидеть гору. В вагоне метро, какая бы огромная тетка не висела рядом со мной или не плюхалась на скамейку, я чувствую себя толще нее. Это нормально. Десятилетиями я привыкала к роли бегемота. Отвыкнуть от нее и стать собой непросто.
В антракте мы гуляли по фойе с директором театра, пригласившим меня на спектакль. Я смотрела в большие зеркала. И в один момент почувствовала и подумала, что из всех увиденных мною в это вечер женщин старше 25 я самая интересная и привлекательная. Толстая? Да нет, дама средних лет в теле. Очень женственная. Понимание этого так спокойно и легко пришло ко мне. И ничего в моем сознании не перевернулось. Я не ощутила эйфории. Я почувствовала себя просто комфортно. Я – свободная привлекательная женщина. Рядом со мной идет успешный мужчины и тащится в полный рост от того, что я с ним. Но если его рядом не будет, я не стану менее привлекательной.
Я не знаю, уйдет ли от меня галлюцинация девушки-горы. Но никто больше не услышит от меня, что я корова или жирная свинья. Я красивая. Я умная. Мне не страшно. Это не значит, что у меня исчез ЖИРЖИРЖИР. Он здесь, со мной. Несмотря на это, я ничем не хуже любой из женщин. Я нормальная.Я себя такой чувствую. Я о себе это знаю.